«Эге-ге-е-ей!» — оглушил певчих птиц победный громовой клич.
Орущий извивался на краю обрыва в предрассветных сумерках и наслаждался возможностью выплеснуть накипевшее из недр своей исстрадавшейся души, совершенно не заботясь о соседях, которые не собирались встречать рассвет.
«Гей-гоу-гоу-у-у! Йи-и-и-и-ихх!» — пронесся эхом новый зычный вопль над извилистой речушкой, пугая рыбу…
Утомленные дачники крепко спали после трудового дня на грядках и редко реагировали на утренний распев Сумасшедшего Бо-Бо.
Другое дело — вечер, когда полуденный зной уступает место легкой прохладе, а свежий ветерок ласкает уставшее за день тело. Хочется расслабиться, закрыть глаза и раствориться в этой волшебной тиши, забыв обо всем…
И не дай Бог Бо-Бо в это время тихонько выйти из-за куста и рявкнуть кому-нибудь на ухо!
Никто не станет спорить, что такую вольность позволить себе может только сумасшедший!
Вот именно поэтому, Бориса Борисовича прозвали поселковым сумасшедшим: он позволял себе любую вольность, какая только заблагорассудится.
Хотя, сам Бо-Бо сумасшедшим себя никогда не считал. Сумасшедшими он считал всех других.
По его мнению, что соседи по даче, чрезмерно озабоченные прополкой морковки и петрушки, что коллеги на работе, забывшие, что такое веселые шутки, без которых жизнь скучна и однообразна, разве не есть сумасшедшие?
Где еще можно поорать, как не у обрыва над рекой?
В лесу, как-то не хочется: мало ли, зверь какой напугается? На работе тоже нельзя: сочтут за придурка и скинут с должности.
Так что, здесь… только здесь, на этом обрыве можно дать волю своим многогранным чувствам, истязая себя криком до полного изнеможения, чтобы потом, совершенно опустошенному, наполняться день ото дня новыми впечатлениями до тех пор, пока не захочется выплеснуть их на волю снова, как, например, сегодня.
Зинаида Ивановна Хек, услышав сумасшедший крик на рассвете, подскочила на кровати. Обрыв, на котором шутил Бо-Бо, начинался сразу за ее огородом, прямо у калитки. Поэтому, ей было не до веселья.
Вопли соседа ее ничуть не волновали… другое дело — пластиковые бутылки, которые Бо-Бо настойчиво оставлял под забором каждое утро.
Бутылки и прочий мусор.
Зинаида Ивановна была женщиной интеллигентной и, поэтому, не хотела громко кричать на рассвете. Она распахнула створки и ядовито прошипела в раскрытое окно: «А ну, вали отсюда, Боря, пока я полицию не вызвала за нарушение общественного порядка…»
Бо-Бо услышал шипение «змеи» в предрассветной тишине.
«Хек Ивановна…» — сложил он ладони у груди в знак примирения. «Я ж рассвет встречаю… а здесь, возле Вашего забора, самое красивое место в нашем дачном поселке!»
«Никакая я тебе не хек!» — рявкнула Зинаида Ивановна.
«А кто тогда?»
«… мусор не успеваю за тобой убирать, который ты разбрасываешь подле калитки ежедневно!» — зарычала разгневанная Зинаида Ивановна, не ответив на дурацкий вопрос.
«Хек Ивановна… зачем так кричать? Ваша прекрасная фамилия предполагает полное молчание!»
«Бутылки за собой убери, я сказала!»
«Рыба Ивановна, дорогая… если пораньше встать, уверяю Вас, все можно успеть, даже мусор убрать возле своей калитки… а то неопрятно как-то получается. Везде валяются какие-то бумажки, упаковки… а под елочкой… что там, у нас под елочкой, ну-ка, ну-ка?» — Бо-Бо согнулся и красноречиво потянул носом. «Хек Ивановна, Вы ведь женщина культурная, а не какая-нибудь там… неряха? Стыдно!»
«У-ух-х!» — Зинаида Ивановна демонстративно захлопнула створки со звоном… и быстренько переместилась к соседнему окошку.
Там было удобнее подсматривать за соседом из-за шторки: «Ладно… с бутылками твоими я как-нибудь разберусь, а вот за «Хек Ивановну» тебе, Борька, придется ответить».
Воодушевившись разговором с соседкой, Бо-Бо широко расправил грудь, взял дыхание и заголосил над рекой с переливами, по-тирольски…
Зинаида Ивановна не выдержала звона в ушах и отпрыгнула от окна подальше, к своей постели. Зарывшись в подушки, она призадумалась…
«Надо будет ему придумать какое-нибудь неприятное прозвище… такое, чтобы намертво прилипло», — подумала Зинаида Ивановна, засыпая. «Хек, Хек… хорошо бы еще узнать его фамилию… может она еще почище моей будет. Тогда и прозвище никакое не понадобится».
Устав горлопанить, Бо-Бо тяжело вздохнул и оглянулся по сторонам: «Мда-а, зрителей нет… скучно».
Он вытащил из кармана штормовки пластиковую бутылку с водой, опорожнил ее и кинул через плечо: «И что это за народ такой пошел… вечно настроение кто-нибудь, да испортит?»
***
Проснувшись через пару часов, Зинаида Ивановна напрочь забыла о предрассветной перепалке с соседом: с утра пораньше к ней в гости из города приехала ее лучшая приятельница, «подруга по несчастью» — Вера Кирилловна Сом.
Рыбьи фамилии со школьной скамьи прочно объединили их судьбы и надежно укрепили верную женскую дружбу.
Вера Кирилловна прибыла рейсовым автобусом на дачу, чтобы поздравить подругу детства с Днем рождения, а заодно — провести пару-тройку дней на свежем воздухе.
К ее приезду Зинаида Ивановна заранее напекла пирогов с зеленым луком, приготовила малосольных огурчиков, накопала свежей картошечки, собрала малину. Именинница трепетно ждала гостью… несмотря на то, что подарки от Веры Кирилловны мало радовали: она всегда дарила БУ-шное и ненужное. Это были либо залежавшиеся сувениры, либо духи, как правило, «проверенные», судя по отсутствию прозрачной упаковки.
«Верочка, дорогая… приве-е-ет!»
Зинаида Ивановна бросилась на шею подруге и, с веселой дразнилкой из детства, закружила ту по комнате: «Верка, по имени Сом, дружит с облезлым котом! Верка, по имени Сом, дружит с облезлым котом! Верка, по имени Сом…»
Вера Кирилловна, разумеется, в долгу не осталась. Она весело расхохоталась и, ритмично затопав ногами, тоже порадовала именинницу своей прекрасной памятью: «Зинка, по имени Хек — не то рыба, не то человек! Зинка, по имени Хек — не то рыба, не то человек! Зинка, по имени Хек…»
«Сом Кирилловна, хватит-хватит…» — замахала Зинаида руками. «Побаловались — и будет… детство-то наше давно уж закончилось!»
Но подруга вошла в раж.
Она ничего не слышала, да и не слушала:
«Зинка, по имени Хек, твоих двоек всем хватит на век! Зинка, по имени Хек…»
Именинница насупилась.
Она с детства привыкла последнее слово оставлять за собой.
Поэтому, Зинаида Ивановна легкой джазовой походкой приблизилась вплотную к однокласснице и выкрикнула ей прямо в лицо: «Верка, по имени Сом, в болото иди, там твой дом! Верка, по имени Сом…»
Последнее слово оставить за собой не получилось, так как Вера Кирилловна тут же воинственно подбоченилась и заголосила на всю округу так, что Зинаиде пришлось срочно закрыть все окна и забыть о последнем слове на какое-то время.
«Зинка, по имени Хек, хвостатый ты наш человек! Зинка, по имени Хек…» — пританцовывала гостья не без удовольствия, постукивая каблучками.
«Верка, по имени Сом, следи за своим языком!» — люто сверкнув глазами, гаркнула именинница. «Хватит! Наплясались!»
«Фу-у… тогда закончим на этом», — упала на стул Вера Кирилловна, отдуваясь. «Какая веселая встреча у нас получилась! Ух, и накружились мы с тобой, подруга, вволю», — улыбнулась запыхавшаяся гостья, открывая свою маленькую сумочку. «Ну, а тепе-ерь…» — торжественно объявила она. «… теперь — мой подарок! Бэ-бэ-э-эммм-сь!»
Зинаида Ивановна с подозрением смотрела на то, как Вера Кирилловна пошарила в своей сумочке вправо-влево несколько раз… и вытащила из нее маленький флакончик с духами, на котором была нарисована плюгавая вишенка.
«С Днем рождения тебя, дорогая!» — преподнесла она флакончик, открывая на ходу крышечку, желая ароматизировать дачницу. «Счастья тебе и радости, подруга».
Зинаида Ивановна, задержав дыхание, схватила этот флакончик, направила пульверизатор на дарящую и дала содержимому ход.
Едкий запах жженых косточек с едва угадываемым ароматом вишни распространился по всей комнате.
«Фё-фё-ё-ё!» — Вера Ивановна громко чихнула и, утираясь ладонью, пулей метнулась на кухню.
«Зинка-а… а Зинка?» — раздался через минуту ее яростный крик. «… где у тебя тут умывальник? Ну-у-у?»
***
Обжаренный в масле сом, с огромной головой, красовался в зелени укропа на широком блюде.
Из его пасти приветливо свисал красный язык из маринованного красного перца, белели зубы из чеснока… но гостья к угощению так и не притронулась.
«Тиной благоухает», — констатировала она. «Как бы ко мне не прилипло…»
Завтрак прошел в приятной дружеской обстановке. Подруги разговорились о жизни, вспомнили былое, потом взялись за настоящее, сетуя на сумасшедших, типа Бо-Бо, и на свои рыбьи фамилии.
«Ну, пусть бы я была гражданкой Хековой… просто Хековой, а не Хек?» — сокрушалась Зинаида Ивановна, отправляя в рот аппетитные кусочки хека, приготовленные с овощами в томатном соусе.
«Не переживай, подруга. Не так все страшно, уверяю тебя. Есть фамилии и похуже…» — Вера Кирилловна уплетала один за другим блины со сметаной и заряжала именинницу оптимизмом, как могла.
«Куда уж хуже? Хуже некуда!»
«О, ты просто не знаешь. У меня на работе есть одна очень приятная дама, но фамилия у нее — я молчу», — Вера Кирилловна захихикала в кулачок.
«Какая у нее фамилия, говори?» — вытянула шею Зинаида Ивановна, сгорая от любопытства.
«О-о… это лучше вслух не произносить.
Давай лучше возьмем для примера моего начальника.
У него тоже не так просто с фамилией. Замечательный человек, профессионал своего дела, доброжелательный, приятный во всех отношениях», — подняла к потолку восхищенные глаза Вера Кирилловна. «Если к нему не обращаться по фамилии — все будет хорошо… и премию выпишет, и отгул лишний даст… как, например, вчера: подходит к моему столу, смотрит на меня ласково добрыми глазами и говорит так нежно-нежно, а в голосе — сплошная забота… мол, отдохните, Верочка… вид у Вас какой-то задрипанный… лет на семьдесят с гаком выглядите в последнее время».
«О-о, каков осёл…»
«… подарки всем время от времени делает», — увлеченно продолжала Вера Кирилловна хвалить своего босса, не обратив внимание на выпад подруги. «… кому карандаш, кому ластик, кому скрепки — никого не обидит. А тут, в прошлый четверг, мне спицы вязальные подарил. Доверил джемпер связать… желательно белый… к выходным. Ты же знаешь, какую красоту я умею вывязывать?»
«Знаю-знаю…» — отмахнулась Зинаида Ивановна. «Вот только непонятно… зачем ему нужен именно белый джемпер? Хм-м… а что у него с фамилией? Не иначе, он Подле…щик», — хмыкнула именинница.
«А вот и нет!» — торжествующе стукнула по столу Вера Кирилловна. «У него не рыбья фамилия… но такая же яркая, как у нас с тобой — Бульбомёт!»
«Какой ужас…» — прижала ладонь к губам Зинаида Кирилловна.
Грудь ее затряслась мелкой трясью, лицо побагровело…
«И-и-и-их!» — загоготала она в голос, не выдержав напряжения.
«Ужаса нет! Ужас будет, если ты сейчас подавишься!» — Вера Кирилловна спокойно подцепила вилкой очередной блинчик и отправила в рот. «Надо будет мне лука зеленого у тебя нащипать… привезу нашему Бульбомёту витаминный подарок, порадую».
«Вот где достойное прозвище для Сумасшедшего Бо-Бо», — улыбнулась Зинаида Ивановна своим мыслям. «Бульбомёт! Нет ничего хуже, это точно! «Боря Борич Бульбомёт вместо петухов поёт!» Йез! Отлично!»
«Зина, ты меня совсем не слушаешь…» — заметила Вера Кирилловна, оскорбившись.
«Поговорить, что ли, больше не о чем, как о твоем начальничке? У меня хватает своих неприятностей без чужих дурацких фамилий!» — кивнула Зинаида Ивановна на обрыв.
Вера Кирилловна выглянула в окно: «А что тебе не так? Красотища… кругом зелень! Какие здесь могут быть неприятности? Отдыхай и любуйся природой, наслаждайся».
«Погоди-погоди, утро только началось… через пару часов ты сама удивишься количеству спектаклей за день под моим забором. В театр ходить не надо».
***
После завтрака подруги надели рабочие халаты, перчатки, взяли грабли, мешки для мусора и отправились за калитку, чтобы убрать грязь после вчерашних отдыхающих у забора.
Когда уборка была закончена, Вера Кирилловна подошла к краю обрыва и невольно залюбовалась: «Место, конечно, красивое, речушка внизу… тут уж ничего не скажешь. А дышится здесь как легко! Неудивительно, что всем здесь нравится… и мне тоже».
«Мне тоже когда-то здесь нравилось», — вздохнула Зинаида Ивановна.
***
Все оставшееся время подруги провели на свежем воздухе за прополкой грядок и сбором ягод.
Народ, действительно, сновал вдоль забора весь день без устали: одни уходили, другие приходили…
Приносили с собой раскладные стульчики, раскладушки, рюкзачки с провизией и располагались поудобнее на зелёной травке.
Гостья была поражена бесконечным потоком желающих полюбоваться маленькой речушкой с высоты обрыва.
Но Зинаиду Ивановну отдыхающие раздражали.
«Устроили тут пляж под моим забором…» — сердилась она. «И не только пляж, еще и помойку!»
«Ничего страшного», — уверяла подругу Вера Кирилловна. «Они же спокойно отдыхают, никому не мешают и никому ничего плохого не делают… если не считать того дяденьку, с красной попой, который забыл надеть плавки? Просто людям некуда пойти. Ты должна понимать это, Зина: в нашем городе всего лишь один парк и нет нормального пляжа?»
«Что значит «ничего плохого не делают»? А как же мусор и пустые бутылки после их отдыха у моего огорода? А как же кучки под каждой елкой? А как же горелые поленья, повсюду валяющиеся после ночных костров и дневных шашлыков? А как же сломанные без жалости молодые деревца? Так что, подожди, моя дорогая судить… еще не вечер. Всему свое время». — обещала именинница подруге «ночь в звездах».
***
Так оно и случилось.
Когда начало темнеть, к обрыву потянулись стаи подростков, сгибаясь под тяжестью литровых бутылок с пивом в широких пакетах.
Вели они себя круто, по-пацански.
Всю ночь на fortissimo звучало то, сегодня называется музыкой. Подростки орали, ругались, тряслись в ритме на краю обрыва и бесконечно фотографировали себя во всех невообразимых позах… одним словом, детишки веселились, как будто они были одни в целом мире.
«Зина, это невыносимо… как бы дом эти ненормальные не подожгли… уже три часа ночи, а их костер поднимается все выше и выше…» — нервничала гостья, силясь рассмотреть в темном окне происходящее.
«Подожгут, Вера, обязательно подожгут. Всему свое время. Ложись спать. Заткни уши ватой и постарайся заснуть… и мне не мешай».
На заснуть подругам так и не удалось. Ночь была теплой, и подростки вопили до рассвета.
А на рассвете на обрыв явился Сумасшедший Бо-Бо, чтобы встретить новый день.
К счастью, к этому времени подруги, истерзанные ночным ревом пьяни, забылись в хрупком тревожном сне, и ликующий глас Бо-Бо им был уже нипочем.
***
«Знаешь, Зина, у тебя здесь не жизнь и не отдых», — констатировала наутро Вера Кирилловна, продирая распухшие глаза после бессонной ночи. «Надо что-то с этим делать».
Зинаида Ивановна лежала на кровати ничком и вставать не собиралась.
«Ничего не получится, Вера», — с неохотой она вступила в разговор. «Это ведь не единичный случай. Это происходит постоянно. Одних прогонишь — придут другие, точно такие же, за редким исключением.
Поколение 90-х.
Книг не читают, стихи не любят, любимое занятие — телефон. Их матерям некогда было заниматься воспитанием детей, они строили свой бизнес на рынках и… и хватит болтовни, Вера.
Иди, готовь завтрак. Я сегодня нетрудоспособна».
***
Не успела Вера Кирилловна сдвинуть широкое блюдо с заветренным сомом в центр стола, как в дверь постучали.
«Не открывай», — сонным голосом простонала вчерашняя именинница. «Я сегодня никого не жду».
«А уж как я не жду…» — Вера Кирилловна сосредоточенно искала пироги с зеленым луком на полках в холодильнике и не находила их. «Зина, а где пироги… я их не вижу?»
«Ты их еще вчера съела. На сегодня у нас — только сом. Рыба крупная… так что, сом будет на завтрак, на обед и на ужин, независимо от того, прилипнет к тебе запах тины, или нет».
«Мм-м… очень надеюсь, что к ужину я уже буду дома…»
Стук кулаками усилился, и кто-то начал активно ломиться в дверь.
«Открывайте немедленно…» — заскрежетал с раздражением незваный гость. «… не то снесем здесь все к собакам!»
Вере Ивановне не понравилась угроза: «Хм-м… собаки какие-то…»
Она положила в рот кусочек сыра, подошла к порогу и вежливо спросила: «Кто там?»
«Гиппопотам!» — рявкнули из-за двери.
Зинаида Ивановна тут же полностью проснулась и соскочила с постели.
Вера Кирилловна распахнула дверь…
В дом вошли раздраженные полицейские.
Рыжий, краснощекий, сразу представился, предъявив удостоверение: «Прапорщик Лисов Г. Г. Третье полицейское управление».
«Ну-ка, подержи…» — сунув Вере Кирилловне наручники, прапорщик пригладил волосы и направился к столу, где на широком блюде красовался сом.
«Хорошо прожарен?» — строго поинтересовался он, усаживаясь за стол.
«Д-да…» — растерялась Вера Кирилловна, позвякивая доверенным железом.
«Где хлеб?» — рявкнул Лисов. «Не вижу хлеба на столе!»
«А в чем, собственно, дело?» — вышла из спальни хозяйка, Зинаида Ивановна.
«Мы получили тревожный звонок от Вашего соседа», — раздался голос второго полицейского, застрявшего у входной двери.
«А Вы чьих будете?» — прищурилась Зинаида Ивановна, оглядывая узкие покатые плечи стража закона.
«Рядовой Зайцев. Третье полицейское управление».
«Удостоверение им покажи… пусть знают, с кем имеют дело», — посоветовал Лисов, расправляясь с рыбой на блюде. «Потом иди сюда, Зайцев. Сом, вроде, ничего… попробуй!»
Зайцев поторопился пройти к столу, но его остановила Вера Кирилловна: «Скажите пожалуйста, что случилось?»
«Э-э… я не у-у… э-э…»
«Ничего особенного… труп в Вашем огороде», — прошамкал набитым ртом Лисов. «Вы… обе, являетесь главными подозреваемыми».
«Да-да, я именно это хотел сказать», — подтвердил Зайцев, подсаживаясь к Лисову.
«А мы здесь при чем?» — возмутилась Вера Кирилловна, швырнув наручники на табурет. «Я в этом доме, вообще-то, случайная гостья… Зина, скажи им!»
«Только этого мне не хватало… трупа возле дома!» — испугалась Зинаида Ивановна. «С какой стати мы являемся подозреваемыми?»
«Ваши соседи сообщили нам о неблагополучной обстановке на Вашем огороде. Есть свидетели Ваших ссор с отдельным соседом и с многочисленными отдыхающими под Вашим забором, товарищ Хек. Так что, сейчас я доем рыбу… и мы с вами пройдем на огород для опознания трупа».
«Какого опознания?» — закричала Зинаида Ивановна. «Мы со вчерашнего вечера из дома не выходили».
«Так выйдем сегодня!» — заулыбался полицейский Зайцев жирным ртом, выплевывая рыбьи кости.
«Зина, пойдем сами посмотрим, что там за труп на твоем огороде, пока эти двое сомом заняты», — толкнула Вера Кирилловна подругу, с неприязнью посмотрев на полицейских, пожирающих их завтрак. «Может, трупа никакого там нет?»
«Идите-идите… посмотрите!» — разрешил благодушно Лисов. «Мы чуть позже подключимся».
«А как же кофе… кофе будет?» — встревожился полицейский Зайцев.
Зинаида Ивановна окатила его красноречивым ледяным взглядом и хлопнула дверью.
Подруги выбежали из дома.
***
Вера Кирилловна торопливо следовала за Зинаидой Ивановной, едва дыша от волнения.
«Зина… Зиночка, погоди… мне не хочется туда идти… я передумала», — она замедлила шаги. «Вдруг там, в самом деле, валяется труп?»
Но Зинаида Ивановна ее не слышала.
С бьющимся сердцем, она стремительно приближалась к обрыву. В голове мелькали страшные мысли.
«Как бы мокрое дело на меня не повесили», — переживала Зинаида Ивановна. «Потом за всю жизнь не отмоешься…»
Перед глазами, неожиданно, потемнело, дышать стало нечем…
«Зиночка, ну, что ты?» — подхватила ее подруга под руки сзади. «Ты чуть не упала… тебе плохо?»
«Уже лучше… просто голова закружилась… сейчас все пройдет», — Зинаида Ивановна остановилась и прикрыла глаза.
«Ну, как? Может вернемся в дом?»
«Ни в коем случае! Пойдем-пойдем… все нормально».
У обрыва, в ярких утренних лучах, красовалась высокая стройная ель, любимая ель всех отдыхающих: в тени её ветвей очень удобно хранить мешки с провизией от палящего солнца и разбрасывать одежду по веточкам.
Сегодня ель ещё не успела обвеситься майками, сумками, туфлями, носками и прочими деталями гардероба.
Раннее утро, как-никак…
Шелестели на ветру верхушки берез, стаями носились в небе вороны. Все как всегда, ничего нового и необычного… если, конечно, не смотреть вниз.
Вера Кирилловна не смотрела в высокое синее небо на пышные облака и не слышала поющих птиц.
Она толкнула железную дверцу калитки и заревела диким страшным голосом на всю округу, увидев в траве мужские ноги: «Зина-а-а… Зина, здесь тру-уп!»
Зинаида Кирилловна прошла к высокой ели по протоптанной тропинке и осмотрелась: «Вера, а где ты здесь видишь труп?»
Но у подруги — как речь отняло. Она безмолвно направила свой указательный палец на ноги в кроссовках, безвольно торчавшие из-под веток.
«Вера, я у тебя спросила, где ты видишь труп?» — неожиданно рассердилась Зинаида Ивановна, внимательно осматривая траву возле высокой ели. «Лично я здесь не вижу никакого трупа… давай-ка, на всякий случай, вдоль забора с тобой пройдем… может, он там где?»
«А это что, по-твоему?!» — завопила Вера Кирилловна, не отрывая взгляда от ног в кроссовках. «Вернее, кто-о?»
«Это Сумасшедший Бо-Бо… помнишь, я вчера тебе про него рассказывала? Я сразу узнала его кроссовки, как только мы подошли поближе».
«Ты уверена, что он — не труп?»
«Борька частенько спит у обрыва, когда накричится спозаранок вволю… типа, сон полезнее на свежем воздухе. Шуточки у него такие… неадекватные. Видишь, веточками прикрылся, чтобы солнце его не тревожило. Ну, а других бездыханных тел тут нет!»
Вера Кирилловна осторожно подобралась к спящему: «Зиночка, он же не шевелится…»
«Не шевелится? Так сейчас расшевелим…»
Зинаида Кирилловна подошла к спящему и легонько пнула того ногой: «Эй, Борька, вставай… не то из-за тебя меня в «обезьянник» заберут!»
Но Бо-Бо не отозвался.
Прикрытый листвой, он лежал без признаков жизни.
«Не удивлюсь, если не кто-нибудь, а именно Бо-Бо вызвал сюда полицейских», — размышляла Зинаида Кирилловна. «Его почерк…»
Недолго думая, она оглянулась по сторонам и наподдала ему хорошенько еще разок, к ужасу Веры Кирилловны.
«А ну, Борька, вставай немедленно и убирайся на свою дачу… нечего валяться тут, под моим забором!» — закричала она, потеряв терпение.
Листва зашевелилась… легкий стон — и все стихло.
«Живой!» — обрадовалась Вера Кирилловна. «Надо его разбудить и обо всем расспросить, пока полицейские с рыбьими костями воюют. Но как это сделать? Не лупить же его веником?»
«Я кажется знаю, что ему поможет проснуться…
Наш поселковый шутник категорически не выносит всякие прозвища по отношению к себе, хотя сам то и дело других дачников дразнит», — усмехнулась Зинаида Ивановна. «Так что, это должно сработать. Ну-ка, подруга, напомни мне фамилию твоего начальничка… Бульбомёт, кажется?»
«А при чем здесь мой начальник?
Зинаида Ивановна не ответила.
Она наклонилась над грудой листьев, набрала воздуха и…
Вера Кирилловна быстро заткнула пальцами уши, чтобы не слышать этот оглушительный, знакомый с детства вопль: «Боря Борич Бульбомёт вместо петухов поёт! Боря Борич Бульбомёт вместо петухов…»
Пышные ветви, защищающие лицо от солнца, зашевелились и разлетелись по сторонам.
Разгневанный Бо-Бо, кряхтя и отдуваясь, медленно приподнялся с травы и огляделся.
Вера Кирилловна, поймав на себе мутный взгляд очей его, стала хватать ртом воздух…
«Верочка?!» — от удивления Бо-Бо переместился на четыре точки.
«Товарищ Бульбомёт… то есть, Борис Борисович…» — залепетала подчиненная.
«Бульбомёт, значит… Так-так. А что это Вы делаете здесь, на моей даче, Вероч-ка? Жирок свой решили согнать на моих грядоч-ках?» — спросил он, отчеканивая каждое слово. «Тогда милости прошу. Прополки у меня для Вас лично — хоть отбавляй!»
«Жирок какой-то…» — едва ворочая непослушным языком, пробормотала Вера Кирилловна. «Зина, он ведь теперь меня уволит», — она умоляюще посмотрела на подругу со слезами на глазах… и потеряла сознание.
***
«Как дела, дамы? Опознали труп?» — раздался издали бодрый и сытый голос Лисова, торопящегося от крыльца к обрыву.
За ним семенил рядовой Зайцев, весело бренча наручниками.
«Давайте быстренько составим протокол — и, как говорится, адьос! Пошевеливайтесь, дамы, мы очень торопимся», — шел и кричал Лисов.
«Нет никакого трупа», — устало ответила Зинаида Кирилловна, легонько массируя болевую точку в основании носа подруги, стремясь привести Веру Кирилловну в чувство.
«Как нет?» — не согласился Лисов, заметив лежащую на траве. «А это что?»
«Это не «что», а «кто»», — огрызнулась Зинаида Ивановна.
«… вон тот тип, в белом джемпере, притворялся трупом», — кивнула она на сердитого Бо-Бо, безвольно сидящего под высокой елью с оскорбленным видом.
«Ага-а-а, отлично!» — воодушевился Лисов. «Зайцев, срочно наручники сюда! Преступник найден!»
«Какой же он преступник?» — открыла глаза Вера Кирилловна. «Это мой начальник… не обижайте его!»
«Ага… как бы не так», — ухмыльнулся Зайцев, нападая на Бо-Бо сзади.
Бо-Бо поначалу, было, взбрыкнулся… но шутки с Зайцевым плохи.
На него надели наручники и увели.
«Постойте!» — закричала вслед полицейским Вера Кирилловна. «Зачем вы забираете нашего Бориса Борисовича? Трупа ведь нет, а значит, нет и преступления?»
«Это уже — тайна следствия, мадам», — шаркнул Лисов по траве, обернувшись. «А тайна следствия разглашению не подлежит!»
«Да-да… тайна-тайна», — тявкнул полицейский Зайцев, семеня за задержанным. «Ваше дело — не вопросы задавать, а… а рыбу жарить!»