Письмо первое
Петька, привет!
Сбылась мечта идиота: я на море, вместе со своей Черешней. Это я Ирку свою так называю, чтоб было как в песне… ну, ты в курсе.
А на самом деле, это не моя задумка… Иркина! Одурила мне всю голову… мол, поедем, Валера, на море, у меня мечта всей жизни имеется, которая может осуществиться только там, на побережье. Сначала я отмахивался от Ирки и ее мечты, а потом подумал, а вдруг у бабы и в самом деле какая дельная мечта возникла?
Пошел, взял билеты…
Это было как раз в те дни, когда я перестал выходить на работу, чтобы к поездке как положено подготовиться. Только, Петька, давай без обид, что не предупредил… я ведь тоже за тебя как вол пашу, когда ты за своей мамкой в деревню ездишь, чтобы старуха себе спину подлечила на твоих двух огородах… типа, капремонт, плита, прополка — и здоровье, как у волка! Хотя, лично я всегда был против таким макаром подлечивать мамкины хворобы.
Так что, теперь настала твоя очередь повкалывать за меня… по дружбе.
Сейчас я, Петька, на курорте! Сижу на высоком балконе в белом пушистом халате, в белых шлепанцах на босу ногу, и прямо передо мной, в ярких лучах солнца, искрится море! Поди завидуешь? Ха! Ну, скажу тебе, тут есть чему позавидовать… это тебе не в чужом унитазе пороться.
Я вот сейчас откинулся в плетеном кресле, ноги на столик (тут есть такой маленький стеклянный столик для кофия, типа), смотрю на море и ем банан! А внизу… что ты думаешь там, внизу? Ну конечно же, плавательный бассейн… где ему еще быть?
Его, этот бассейн, двое сантехников, как мы с тобой, чистят уже вторые сутки и никак вычистить не могут! Ха!
Вот я сейчас доем банан и попробую стрельнуть кожурой в одного из них с четырнадцатого этажа, чтоб пошустрее работали… во где будет смеху! Жаль, что тебя здесь нет, а то бы мы таких дел натворили!
Стрельнул, Петька… стрельнул и, как ни странно, попал с такой высоты в самую точку!
Но лучше б этого не делал… кожура слишком увесистой оказалась. Бананы здесь — будь здоров какие крупные! Один малец уже поднял голову и смотрит на меня в упор, собирая с шеи ошметки, а другой, почему-то, рванул в фойе нашего корпуса… не понимаю, что ему здесь надо?
Ну, все, Петька, заканчиваю писать… кто-то ломится в наш номер… как бы чего не вышло…
Ирка, будь она неладна, уже распахнула дверь, тьфу! Никогда не посоветуется… делает, что хочет!
. Письмо второе
Петька, привет.
Погода сегодня поганая, настроение — такое же.
Вчера мне ветром в глаз надуло. Глаз распух, а вокруг него всё посинело. Теперь, Петька, я смотрю на мир через узкую щёлку. Боюсь, что здешний климат моему организму не подошёл по размеру.
А тут еще Ирка меня потащила с утра на берег, где огромные камни лежат… целая груда камней вдоль побережья! Говорит, что камни эти ей как воздух нужны для осуществления своей жизненно важной мечты!
Я не стал спорить с Иркой… камни так камни!
Все равно там народу мало ходит, возле камней этих… так что, глаз мой распухший никто не увидит.
Пошастала возле этих камней Ирка часика три (я в это время на берегу стоял и пением чаек наслаждался), а потом взяла меня под ручку, да в магазин женских платьев повела, хотя договора такого помиж нами не было. Говорит, мол, постой на асфальте возле дверей… вот здесь, в уголке, пока я платья себе выбирать буду, а то мне стыдно как-то… вдруг кого заинтересует твой образ и начнутся вопросы, типа, кем работаешь, где синяк такой развесистый под глазом заработал, почему каблуки носишь… не из-за низенького ли роста?
Ну, мне это и лучше. Селедки там, в женском отделе, нет, а платьев много она не навыбирает, ведь денежки-то все у меня! Ха!
Стал я в уголке у входа… жду Ирку. Вижу через стекло, как она шастает по вешалкам, всем улыбается, кокетничает, да всё платья себе откладывает.
А я все стою возле двери… с ноги на ногу переминаюсь. А потом, глядь! А Ирки уже и не видно из-за стопки платьев.
Я заволновался… думаю, где ж она, моя Черешня? Вышел из укрытия и отправился в женский отдел.
Продавщицы(они всюду такие противные) лезут в лицо с расспросами, мол, кто Вы и что Вам надо здесь, в женском отделе? Посмотрите, Ваша майка вся чем-то обляпана, туфли стёрты… и вообще, вид у Вас очень уж подозрительный?
Пришлось объяснить им, что я не кто-нибудь, а опытный сантехник второй категории, Валерий Белочкин, муж этой самой гражданки, которая только что загрузила весь прилавок платьями.
Для достоверности я вытащил из штанов купюру и медленно провел ею по воздуху перед носом самой назойливой вопросозадавальщицы.
Она принюхалась, сморщилась… но сразу успокоилась и проводила меня в примерочную.
Ирку перед зеркалом, в новой шубке, я узнал не сразу. А когда узнал — схватил её за руку и потащил из магазина.
Ирка, упираясь, отчаянно заверещала… мол, пойди, дядя, отсюда вон, я тебя не знаю… не подходи ко мне близко… отойди, а то кто-нибудь подумает, что ты мой муж!
Не успел я опомниться от некультурных Иркиных слов, как ко мне подскочили два здоровых охранника с палками…
Дальше, Петька, хоть убей, ничего не помню…
Сейчас у нас здесь вечер… я стою на балконе и смотрю с высоты четырнадцатого этажа на море.
Ну, море… ну, волны, ничего особенного!
Ирка рядом со мной, на балконе, развалилась в кресле в новом платье и книжку читает, грамотейка! А я, Петька, после похода в магазин, могу только стоять.
Сидеть не рискну… ну, ты понимаешь.
Напиши мне, Петька, как твои дела.
Если кто спросит про меня — скажи этим недоумкам, что Валера, мол, вышел на минутку… позвонить по телефону.
Жду ответа, как соловей лета.
. Письмо третье
Петька, привет!
Сегодня у нас весь день светило солнце, хотя обещали дождь. Ирка с утра надела новое платье, и потащила меня на очередную прогулку по набережной. Здесь, Петька, очень много разных собак. Они повсюду снуют, оставляя после себя опасные «следы». Поэтому, надо смотреть не на кораблики в море, а себе под ноги… ну, ты понял.
Все эти собаки, Петька, очень голодные.
Ирка моя хотела организовать животным регулярную кормежку, но я стал в позу: мол, приучишь — потом от них никогда не отвяжешься. Они и так ходят за нами по пятам каждый день… именно за нами, почему-то. Представь себе, Петька… мы с Иркой идем по набережной, она в новом платье красуется, в белых туфельках на каблучках, в шляпке, а сзади за нами тащится свора плешивых собак. И все они такие настырные! Куда мы — туда они, на пятки то и дело наступают! Ирка смеётся… мол, полюбили нас собаки! Но знаешь, Петька, когда все прохожие останавливаются и над нами смеются из-за этих прогулок с собаками, то не до любви собачьей как-то…
А сегодня на утренней прогулке я заметил, что Ирка втихаря достает из сумочки какие-то кусочки и бросает их позади себя. Скосил тихонько левый глаз в сторону так, чтобы Ирка не заметила, и вижу, что эти кусочки являются остатками наших утренних бутербродов с колбасой!
Ага-а, думаю… теперь понятненько, куда мои денежки идут и почему из всех отдыхающих собаки выбрали именно нас.
Внутри у меня все заклокотало от гнева праведного…
Не хватало еще, чтобы нас по местному телевидению показали в передаче «Удивительное рядом»!
Я вырвал у Ирки из рук сумочку… и сказал, что понесу ее сам. Ирка не согласилась. Она изловчилась и схватила меня за ухо. Мы остановились на побережье и стали тянуть сумочку каждый к себе, устроив что-то вроде потасовки. Ухо горит огнем… но сумочку я держу крепко, из рук не выпускаю…
В это время самая крупная плешивая собака стала позади меня на задние лапы и… нет-нет, Петька… не укусила. Она меня ласково лизнула. Скользнула своим длинным языком по шее прямо к щеке. Я почувствовал, как ее тягучая слюна потекла вниз по моей спине под майкой.
Меня затошнило…
Я бросил Иркину сумочку и со всей силы рванул в отель отмываться. Собаки, почему-то, всей стаей ринулись за мной. Но я успел добежать до места назначения и скрыться за стеклянной дверью. Вижу, собаки, как по команде, остановились и на меня смотрят. Я усмехнулся и язык им показал, потом кулак, чечётку демонстративно изобразил и, высоко подняв голову, отправился в свой номер.
В данную минуту, Петька, я нахожусь в душевой кабинке. Второй час моюсь и никак не могу остановиться. Вот только на минутку выскочил на балкон, чтобы освежиться, да и тебе пару слов написать. Вот такой отдых, друг.
Петька, как там дела на работе? Пиши. Если меня вдруг кто спросит, то скажи, что Валера на минутку отлучился… собак покормить.
. Письмо четвертое
Привет, Петька.
Сегодня проснулся утром, смотрю по сторонам… а Ирки-то моей нигде нет… где Ирка? На столе стоит термос с кофе, свежие булочки, накрытые белым полотенцем, и отварные яйца. О-о, думаю, какая Ирка у меня заботливая. Не то что твоя Нинка, которая тебя одной жареной картошкой который год кормит. А тут — стол яйцами да булочками уставлен, как в том ресторане!
Я выполз из постели и бросился к столу. Съел все четыре отварных яйца, слизнул четыре булочки с тарелки… кофия попил из термоса, остатки вылил в раковину и снова лег спать…
Проснулся от дикого грохота, незнамо через какое время. Кто-то каблуками колотил в дверь. Я возмутился и решил остро не реагировать на сие безумие. Ведь я отдыхающий, Петька… и я не где-нибудь отдыхаю, а в отеле! Слово-то как звучит… слышь, Петька, — HOTEL!
Набросил на плечи белый пушистый халат, накинул белые шлепанцы на ноги и расслабленной походкой олигарха направился к двери, чтобы выяснить сей инцидент, являющийся причиной нарушения моего утреннего сна. Лениво зевая, неторопливо потянул на себя мизинцем дверь… и тут же получил мощнейший удар в лоб!
Дальше, Петька, я ничего не помню…
Очнулся на кровати с холодным компрессом на лбу.
Вижу, моя Черешня сидит рядом с неприветливым фейсом.
Я говорю ей так ласково, нежно… мол, не расстраивайся, дорогая, все хорошо… я жив.
Смотрю, Ирка волком на меня смотрит и совсем не радуется.
А что это было, дорогая… кто на меня напал? — продолжаю интересоваться ослабевшим от неприятностей голосом.
И тут началось…
Короче, Петька, не буду вдаваться в подробности, но скажу тебе честно, как другу. Прихлопнула меня дверью некультурно она, моя Черешня, да и по морде дала… но чуть позже.
Я, видишь ли, мечту ее разрушил! Не так повел себя, как она ожидала. За то и припечатала меня дверью, зараза такая.
В неприятном разговоре выяснилось, мечта ее поганая состояла именно в этих яйцах, которые я утром съел. В яйцах и булочках.
Как оказалось, по сценарию мечты всей Иркиной жизни, я должен был проснуться и сильно испугаться, что ее рядом нет. А потом, в истерике, быстренько метнуться в некие скалы и искать Ирку там, промеж камней. Я должен был ползать по ущельям в долгих поисках своей возлюбленной, пока не удастся заметить в лучах восходящего солнца одинокую скорбную фигурку на высоком горном хребте, омываемом бурными волнами, голодную, как собака, и дрожащую от холода. Далее я, опять же по сценарию этой дурёхи, издаю печальный возглас, эхом несущийся над волнами, подбегаю к возлюбленной, взваливаю себе на плечи ее увесистое тело, упавшее в мои объятия с горного хребта и волоку несчастную в отель, чтобы накормить Черешню отварными яйцами и булочками… ну, теми самыми, которые я утром съел.
А здесь получается, что Ирку никто не искал в ущельях этих… больно надо! Да и где там скалы? Одни камни!
Мне что… по камням нужно было ноги ломать?
Так что, ждала Ирка меня со своей мечтой, пока я спал… ждала где-то в одиночестве, да не дождалась. Сползла, видать, с какого-то камня вся мокрая и в отель вернулась самостоятельно, а тут я — в белом пушистом халате и в белых шлепанцах на босу ногу…
А на столе — одни крошки и скорлупа!
Яйца с булочками съедены, кофий выпит… вот она и взъелась по причине неисполнения давней мечты!
Мне, Петька, совершенно непонятно было одно: где здесь находятся так называемые ущелья, в которых должна была затеряться и дрожать от холода Ирка? Я, естественно, поинтересовался у нее по этому поводу… на свою голову.
А так же спросил, зачем, мол, тебе, такой пышнотелой и краснощекой, изображать из себя романтическую натуру… намного приятней ведь на рынке яблоками торговать?
Но совет мой она не заценила… ну, ты понимаешь, чем это закончилось.
А чуть позже мне удалось узнать, что скалы, о которых она без умолку трещала — это и есть те большие камни, у которых она сновала в первые дни нашего приезда. Искала себе, негодница, щель промеж камней, чтобы было куда втиснуться и страдать там без булочек и кофе. Ну, и меня чуть не втянула в эту свою романтическую мечту… а то бы остался инвалидом, таская ее на плечах.
Так что, Иркина жизненно важная мечта так и не сбылась. Но я, Петька, потиху радуюсь этому, несмотря на то, что физически пострадал: может хоть теперь моя Ирка домой запросится?
Скорей бы…
Кстати, как там дела на работе? Ты, что-то ничего не пишешь.
Если начальство вдруг заинтересуется моим образом, скажи, что Валера на минутку отлучился в аптеку… яйцо, мол, несвежее съел.
Письмо пятое
Привет, Петька.
Получил сегодня, наконец, твое письмо. Ну, что я могу тебе сказать? Разочаровал ты меня, Петька.
Вместо того, чтобы поинтересоваться, как я здесь на отдыхе отдыхаю, ты весь лист посвятил своей Нинке. Ну, знаю я, что твоя Нинка умеет яйца вкрутую варить и кофе растворимый разбалтывать в чашке… не секрет, что у Нинки двадцать четыре новых платья и скоро (ой-ой-ой) будет новая шубка…
А что ты там про собак пишешь? Собак, что ли, развел? И все ради того, чтобы Нинку собаки любили? Ну ты даешь, Петька! Зачем тебе столько собак во дворе? Ага-а, догадался… наверное, хочешь, чтобы тебя по телевизору показали в передаче «Нарочно не придумаешь»… ведь ничем другим, как количеством собак, тебе похвастаться нечем.
А вот здесь ты написал… шото я не пойму никак… на какого монтекриста твоя вишенка запала? И что за вишенка? Это ты о Нинке своей, что ли? Ну, ты даешь, Петька… твоя Нинка — и вишенка? Да она больше на арбуз похожа!
А что за монтекрист, с которым Нинка спуталась? Смотри, Петька… я бы на твоём месте не позволил Нинке заводить знакомства неизвестно с кем…
Яблоки какие-то… ага-ага, понял. Нинка твоя романтическая натура и яблоки на рынке продавать не будет… ясненько… только свеклу с огорода.
Нинка, Нинка… кругом одна Нинка!
Написать, что ли, больше не о чем?
Да знаю я, что твоя Нинка — дама в теле, а не какая-нибудь костлявая! Нинку твою я, что ли не видел?
Хотя бы для приличия спросил, как скоро я вернусь? Не оставаться же мне здесь навсегда со сворой бродячих собак?
Ты обо мне не спросил, Петька, но я отвечу.
Домой я уже не тороплюсь. Мне тута нравится. Ирка моя исправила свое поведение и стала очень нежной. Рестораны нам, Петька, надоели. Всякие там карбонары, фуагры, люляки, цезари… тьфу!
Положат этой фуагры малюсенький кусочек, что на блюде его не отыскать, а потом весь кошелек выгребут за эти гусиные потроха.
Поэтому, теперь Ирка ходит в магазин, покупает подсолнечное масло и жарит картошку по три раза в день. И ее картошка намного вкуснее той, что готовит твоя Нинка. Уж не обессудь, Петька. Что правда — то правда. Хорошо бы твоей Нинке у моей Ирки кулинарии поучиться.
Лично я доволен, что моя возлюбленная по утрам подает мне в постель кофий. Не думаю, что твоя Нинка тебе дырки в носках каждый вечер зашивает и туфли полирует, как это делает моя Ирка.
Другой раз так надоедает со своими нежностями, что мне приходится оповестить ее некультурно… мол, отвали, моя Черешня.
Петька… я вот сейчас оглянулся… шота Ирки моей нигде нет! Похоже, она с утра отвалила сама по себе, без моего вмешательства.
Хотя, странно это… где же она? В магазин за картошкой вчера, вроде, ходили. Гулять еще рано… Сейчас гляну… может, она в душе полощется, моя чистоплотница? Потом тебе допишу…
Петька, я только что проверил душ.
Ирка неслабо там освежилась: туалет весь заплыл паром, даже унитаз не виден! Кругом по полу разлита вода… я несколько раз поскользнулся в этом тумане.
Видно, что Ирка напарилась впрок и исчезла с поля зрения, оставив на столе четыре отварных яйца, накрытые белым полотенцем, четыре булочки и термос с кофе.
Это может означать только одно: негодница так и не отказалась от своей дурацкой романтической затеи…
Подозреваю, Петька, что сейчас моя Черешня на побережье крушит очередную скалу своим нерушимым весом!
Ох, и будет вечером скандал, Петька… ох, и будет…
Сейчас я вынужден срочно бежать в камни и исполнять Иркину мечту… что мне еще остается?
Заодно, по дороге, отправлю тебе мое последнее письмо. Более писем от меня не жди, потому что, я здесь ни минуты больше не останусь. Хватит с меня отдыха!
Вот только Черешню с высокого хребта словлю… если получится.
Да, и не забудь… если меня кто на работе спросит, то скажи, что Валера на минутку вышел… мусор, типа, вынести.